Кошмар со смыслом и со смехом
Кошмар со смыслом и со смехом
Несмотря на устрашающее название, бояться зрителям, в отличие от героев спектакля, не придется. И об этом — наш разговор с немецким мастером Андреасом, работающим с русскими театрами с 2011 года, и его женой, театральной переводчицей, Екатериной Райковой–Мерц.
– Андреас, вы выбрали наш город или наш театр выбрал вас, и почему с таким необычным спектаклем?
– Не могу сказать, что о норильском театре мало кто знает — в театральном смысле вы далеко не провинция. К тому же у нас сложилось впечатление, что за последние несколько лет репутация норильской драмы еще больше подтвердилась и укрепилась в России успешным участием в важнейших театральных фестивалях.
В январе прошлого года у нас была возможность поработать в вашем театре. А оказались мы здесь благодаря творческой лаборатории «Полярка» Олега Семеновича Лоевского (Андреас Мерц–Райков ставил в 2016 году пушкинскую «Метель» — М. К.), и уже тогда пришли с вашим театром к решению, что было бы интересно придумать и реализовать совместный проект большего масштаба. Прошел целый год, пока у нас совпало время для совместного творчества. И вот мы здесь. Долго искали и обсуждали подходящий материал, ведь было важно найти то, что подойдет именно этому театру и вашему зрителю. В итоге выбор остановили на произведении Лабиша.
– «Кошмар на улице Лурсин» — комедия. Вы хотели сделать то, что люди будут смотреть с удовольствием?
– Конечно же, с улыбкой. Я ставил для себя задачу создать спектакль для абсолютно разных типов зрителей. Притом что пьеса комедийная, вопросы в ней затронуты серьезные.
– Но как вы совмещаете комедию с серьезными темами? Как соблюдаете баланс?
– Лабиш строит свою комедию на противоречиях. На поверхности — забавная история мужчины, который, проснувшись утром, не помнит, где же был всю ночь (видимо, переборщил с выпивкой), и вдруг обнаруживает в своей постели мужчину, с которым много лет назад учился. Во время завтрака мужчины из газеты узнают, что произошло убийство. «Очевидно, убийцы — это мы», — решают товарищи. Доказательства, улики — все как будто бы сходится. Но в то же время зрители понимают, что это абсурд, поскольку газета, которую они читают, — старая.
При развитии событий мы наблюдаем двух благопристойных буржуа, пытающихся замести следы преступления, которого не совершали. В истерике и паранойе они уже готовы начать убирать свидетелей. По ходу с ними происходит масса комичных ситуаций, при этом мы видим, что у этих ребят есть потенциал убийц, и это уже не смешно, а страшно. В новых для себя условиях, когда герои чувствуют себя припертыми к стенке, они способны проявлять агрессию и даже насилие. При всем при этом они ни на секунду не перестают считать себя добропорядочными и достойными людьми.
Мы часто развешиваем ярлыки, говоря, что мы–то уж точно хорошие, а вон те — плохие... Не думаю, что есть однозначно злые люди. К сожалению, каждый из нас способен на жестокие поступки. И пьеса обнажает сей потенциал. Как поступает человек, узнав, что он — убийца? Скрывает, живет дальше? Ищет оправдания и утверждает, что он белый и пушистый? Вот это интересно. Персонажи, я надеюсь, получатся не только такими, которых можно лишь высмеивать, — наша задача сделать так, чтобы зрители смогли поставить себя на их место, заглянуть в себя, посмеяться над собой.
– Значит, это и про выбор, который есть у каждого...
– Да. Сначала герои впадают в ступор, но затем решают, что жизнь должна во что бы то ни стало продолжаться дальше. Люди часто руководствуются принципом «один раз не считается»: я человек хороший, а значит, мне это должно сойти с рук.
— Театр всегда думает о людях. Насколько для вас важен зритель?
– Театр для меня — это общение со зрителем. Когда я общаюсь с человеком, то стремлюсь говорить о важных вещах, которые что–то значат. Но в то же время понимаю, что морализаторства никто не любит: зачем нам собеседник, который постоянно учит нас, как жить? Поэтому если наше общение, а в данном случае наша постановка, будет выстроена на базе юмора, то установить контакт и начать разговор со зрителем станет намного проще. А затем на основе этого можно затронуть и более серьезные темы.
Зачастую люди выходят из театра, думая: как же хорошо, что ко мне это никакого отношения не имеет, я прекрасно провел время, посмеялся и иду домой, благополучно все забыв. Хотелось бы, чтобы увиденное соотносилось с собственной жизнью, чтобы мир на сцене не воспроизводил, но цитировал тот мир, что вокруг нас. Это еще одна задача, которую мы ставим перед собой.
– Есть мнение, что театр по форме своей — медиасредство, обязанное развлекать зрителя. Что скажете по этому поводу?
– Я прекрасно понимаю, что в Норильске в большинстве своем живут рабочие. Если после тяжелого дня они собираются пойти в театр, значит, им хочется сменить обстановку, увидеть то, что отвлекло бы их от рутины. Если я, отработав смену на заводе или под землей, обессиленный приполз отвлечься в театр, мне не захочется, чтобы мне взрывали мозг экзистенциальными вопросами. Но делать только цирковой и развлекательный театр — тоже не выход. Тут надо найти баланс, правильное сочетание. И потому важно обращать внимание, с кем именно ты разговариваешь, в том числе на языке театра, важно настроиться на слушателя. Уверен, можно найти возможность с каждым зрителем выстроить интересный диалог.
Вообще, когда приезжаешь куда–то, видеть и понимать, где ты находишься, какие люди придут смотреть твою постановку.
В спектакле, премьера которого состоится 23 июня в 19.00, заняты: заслуженный артист России Сергей Ребрий, Александр Глушков, Николай Каверин, Лариса Ребрий, Полина Белянина, Александр Жуйков, Юлия Новикова. Художественная часть: Фемистокл и Ольга Атмадзас. Музыкальное оформление состоит из произведений Вагнера, Штрауса и песен группы Tiger Lillies.
Марина КАЛИНИНА
Фото Александра ХАРИТОНОВА и Леонида ПРЯДКО
