Мы были на Микчангде

Жемчужиной плато Путорана считается озеро Лама. Если так, то жемчужина самой Ламы — это дикая Микчангда, самая крупная река, питающая озеро. Официально для нас Микчангда началась 9 июля, когда 16 человек из турклуба «Таймыр», возбужденно гомоня, грузили в вертолет себя и свои многочисленные баулы. На самом же деле все начиналось почти на десять лет раньше: в 2004 году один из нас (руководитель сплава Виталий Лежнев) пешком поднимался на Микчангду с Ламы. Несколько дней переваливая через горный массив в болотных сапогах, волоча на себе кроме обычного скарба резиновую лодку, он думал: «Обязательно вернусь сюда, но уже вертолетом».

Вот и собрались мы на Микчангду. Чтобы простому смертному оплатить вертолет, нужно найти еще человек 15–20 таких же ненормальных, готовых потратить две недели своего июльского отпуска и 15 тысяч рублей не на поездку на материк, а на сплав по таймырской реке. В итоге собиралась разношерстная, разновозрастная команда, объединенная лишь общим туристическим зудом, в которой многие увидели друг друга впервые и впервые же отправились в водный поход.

Река Микчангда — самая крупная из впадающих в Ламу, все остальные реки района уступают ей по длине, ширине долины и площади водосбора. Ее истоки — в горах Бучарама, примерно там же, где кончается сама Лама, а устье — недалеко от начала озера. Топоним «Микчангда» по одной из версий происходит от эвенкийского «микчан» — прыжок. Микчангда — прыгающая река.

Здесь проходит эталонный туристический водный маршрут 2–й категории сложности, здесь старые охотничьи карали соседствуют с геологическими скважинами. Сюда же стремятся биологи, фотографы, рыбаки, уфологи. В районе Микчангды пролегает разлом тектонических плит, ее долину когда–то распахал огромный ледниковый язык. Горы, крепко обнимающие реку, складываются из скальных стенок, водопадов, каровых ниш и небольших цирков. До истоков Микчангды от Норильска по прямой — порядка ста километров. Здесь свой, особый микроклимат: не тундра, а северная тайга. Тут растут полноценные материковские березы и ели, зреют в изобилии смородина и малина, ходят лоси и рыси. Скудная северная природа? Как бы не так, продирающемуся через сплошную зеленую стену на ум приходит: «Не лесотундра, а лесоджунгли».

В устье реки можно попасть по воде, приплыв на Ламу, можно прилететь, как мы, на вертолете, можно даже приехать на снегоходе или квадроцикле — в низовья Микчангды ведет та самая тундровая дорога, что начинается от Красных Камней. В 2005 году туристов– лыжников иногда пугал неожиданный, гремящий и лязгающий вездеходно–тракторный караван, идущий вдоль Талнахских гор. Это геологам на Микчангду везли ГСМ и технологические грузы.

Туризм

Водный маршрут по Микчангде — лакомый кусок, только в этом году на него целились две иногородних туристских группы. Правда, этим летом ситуация на водоемах Таймыра сложилась особая — любой водный сплав мог превратиться в пеший и тягловый поход. Перед стартом нас пугали: «Куда вы летите, воды нигде нет, на себе катамараны понесете». Однако обратного пути уже не было, и, прилипнув к иллюминаторам, мы тревожно всматривались в появившуюся внизу Микчангду, есть ли она вообще или осталось только сухое русло. Красавица–река не подвела. Вода была, и хотя на некоторых мелких перекатах приходилось потом соскакивать с катамаранов, но бурлаками мы на Микчангде не работали.

Вообще всю реку можно пройти за четыре дня, плюс еще два дня на дорогу под мотором через Ламу и Мелкое в родную Норилку. Но нам не хотелось так быстро уходить из этого рая. Через день мы устраивали дневки, поднимались на окрестные вершины, ходили любоваться водопадами, посещали достопримечательности, которых за историю освоения людьми этого района тут накопилось немало. Самые могучие из нас (в просторечии — «лоси») дошли и поднялись на главную вершину района — гору Орлиную. «Вертушка» не довезла нас до нее добрых километров двенадцать, там, выше по течению, воды уже и правда не было. Другая группа поднялась на близкую к месту высадки безымянную вершину, от нас она получила имя Рогатая, за многочисленные «артефакты», сброшенные оленями на ее плечи. И водопады были, конечно: сухие и полноводные, по одному из них, пересохшему в это необычное лето, наши ребята даже поднимались на вершину.

Но самое увлекательное — водный сплав. Как ни странно, самая сложная часть маршрута по Микчангде приходится на нижнее ее течение. Тут струя то бьется от берега к берегу, прижимаясь к базальтовым утесам, то норовит затянуть тебя под «расческу» — нависшую с берега могучую лиственницу. Двадцатисантиметровый перекат через минуту сменяется десятиметровым бирюзовым омутом, прозрачным до самого дна. Особенно нас развлекали лабиринты камней, разбросанных по всему руслу, мы называли их «компотом», глыбы там торчали из воды, как сухофрукты в наваристом напитке. Тут уж все зависит от слаженности команды: угадаешь фарватер, успеешь выгрести — летишь по струе, а нет — катамаран сидит на камне, а товарищ от толчка падает в воду — было дело. Скучать на Микчангде не приходится, раздала река всем нашим четырем экипажам и подарков, и затрещин — от щедрот.

Досуг

Ну и сами мы веселили одинокую реку и гордые горы. Зря что ли гитару с собой брали? Главной запевалой была Лариса Стрючкова, постоянная участница всех творческих «Планерок», а Василий Зозуля спiвав (укр.) нам тихие, потрясающе красивые украинские песни. Под занавес наш разношерстный коллектив так крепко спелся, что оглашал Микчангду «Ой, то не вечер», разложенный хором на несколько голосов. Оля Погребняк на одной из дневок достала акварельные краски и рисовала отличные пейзажи, и Лиля Писарчуковская, как выяснилось, здорово режет по крупной речной гальке. Мужчины не остались равнодушными к косякам хариуса, да каким! Боялись, что сплошной поток рыбьих спин катамаран развернет. А какой богатырский глинтвейн мы сварили на день рождения Жени Чурикова!.. Но самый яркий день отдыха прошел на Ламе. Выйдя из устья Микчангды в озеро, мы разбили лагерь на отличном песчаном пляже. Тут Таймыр накрыла редкая жара, и начался наш «матрасный» туризм: загорали, купались, пугались медведя, ходили в гости на кордон Путоранского заповедника, удивлялись пустынным ламским берегам — лишь единичные лодки пробились этим летом на заветное озеро. В общем, к концу сплава называли мы наше мероприятие «детским санаторным лагерем со спортивно–художественным уклоном».

Геология

Микчангда интересна не только туристам, но и геологам. Про то, что на Ламе могут быть сульфидные руды, писал еще Николай Урванцев. В 1925 году привел его туда проводник из местных, видевший в районе рек Микчангды и Дэмэ зеленые камушки. Писал Урванцев и о том, что еще в XIX веке на Микчангде находили золотые знаки. Это породило нынешние легенды о суровых недобрых мужиках, моющих там золото и оружием прогоняющих всех залетных туристов.

В начале 1970–х годов на Микчангде действительно обнаружили рудопроявление по типу норильских месторождений. Трижды приходили сюда геологи, бурили скважины, последний раз сравнительно недавно — в 2004–2005 годах. Руда здесь есть, но добираться до нее — за сто километров, а глубина залегания рудного тела доходит до 1500 метров. Невыгодно добывать сульфиды на Микчангде, да оно и к лучшему.

От геологоразведки осталась на Микчангде заброшенная стационарная база геофизиков. С большим ангаром — вездеход вместе с буровой встанет, со следами вертолетной площадки, нежилыми модулями, с брошенной баней, с мешками сухого гороха и вермишели. Пусто там сейчас, хотя видно, что бывают в домиках охотники–снегоходчики, добавляют свежего мусора.

История

Историко–краеведческий сектор в нашем мероприятии возглавлял председатель Клуба исследователей Таймыра Станислав Стрючков. И было нам на что посмотреть и о чем послушать. На Микчангде мы заглянули в охотничьи избы и карали, куда загонялись олени, — богато их здесь добывали и в 1970–х годах, да и сейчас, похоже.

А на Ламе сходили на место одного из подземных ядерных взрывов. Их было проведено здесь два — в 1975 и 1977 годах. Взрывали ядерные заряды в соляном пласте на глубине 800 метров. Самая распространенная версия, что так создавали емкости для временного хранения аварийного запаса природного газа. Но скорее всего, убивали таким диким способом и еще двух зайцев: проводили сейсмозондирование на предмет полезных ископаемых и испытывали «мирный атом». К месту взрыва от берега Ламы вела когда–то просека, по которой тракторами волокли огромную 30–метровую буровую, что и сейчас стоит в полутора километрах от берега. Природа залечила этот шрам, просека заросла сейчас столь густым листвяком, что не продерешься. Зато когда неожиданно вырастет перед тобой среди буйных зарослей громадная ржавая буровая вышка — обомлеешь. Никаких знаков радиационной опасности там нет. Еле разберешь только, что любые буровые и строительные работы в радиусе 300 метров запрещены. Ядерные испытания на Ламе и сейчас порождают слухи и легенды о радиации. Однако наш Василий Рябинин, взявший на сплав геологоразведочный радиометр, уверил, что и на Микчангде, и на Ламе, и у самой буровой фон не выше, чем в любой норильской квартире.

Еще одно интересное место обнаружилось уже на выходе из озеро Мелкого. После длинного дня, когда под палящим солнцем катамараны, связанные «паровозиком», на единственном пятисильном моторе прошли Ламу и Мелкое, встали мы на ночлег неподалеку от залива Блудный. Был там когда–то рыбучасток № 1, он до сих пор так отмечен на картах. Нашлись там и старые кнехты, и причальные стойки, и древний якорь. Рыбзавод круглогодично добывал там рыбу, да, похоже, немало. А судя по количеству остатков домов и по архивным изысканиям Станислава Стрючкова, проживало там когда–то не менее 600 человек.

Ну а на речке Талой началась для нас уже современная история, которая еще останется в памяти норильчан. Талая так обмелела в этом году, что вновь нам пришлось браться за весла, берега ее усеяны обломками моторов — следы чьих–то неудачных попыток выйти на озера. За каждым кустом — отдыхающие, не рискнувшие идти дальше. В Затоне вообще перманентный санаторий возник — сидят толпами бедняги, так стремившиеся на Ламу, но остановленные сушью и низкой водой. Яркой иллюстрацией к этой общей для норильчан проблеме был «Луч», вставший на якоре посреди Норилки недалеко от основных причалов. Рядом плавал один из пассажиров судна. «Вам помощь не нужна?» — обеспокоенно поинтересовались мы, все–таки плещется человек прямо посреди реки. Купальщик улыбнулся и встал: вода едва доходила ему до пояса. Вот оно какое, суровое таймырское лето!

Светлана ГУНИНА. Фото клуба туристов «Таймыр»