Кладбищенская история

Слева от «врат»

У меня на этом погосте ни родных, ни знакомых. Просто однажды что–то необъяснимое позвало за панели глухой ограды. А много лет проходила и проезжала мимо, как большинство, спеша к автовокзалу. Вход на заброшенное кладбище — через проём, слева от молельного дома. Наискосок, левее от «врат», выделяется несколько высоких памятников, солидная табличка сохранилась лишь на мемориале Владимира Вагановича Терпогосова. Не могу понять, как комбинат, а сегодня Заполярный филиал, позволили себе довести это захоронение до такого плачевного состояния. Терпогосов — выдающийся норильчанин, почитайте хотя бы воспоминания о нём наших земляков в одном из томов сборника «О времени. О Норильске. О себе...».

...23 апреля 1953 года главного инженера комбината, лауреата Сталинской премии инженер–майора Владимира Терпогосова хоронил весь город. Он был не только отличным специалистом, но и очень достойным человеком, его обожала и искренне оплакивала молодёжь (об этом рассказывал и мой родной дядя — ветеран отечественной энергетики Анатолий Иванович Даниленко, который в те годы начинал трудиться в Норильске — авт.). Терпогосов и сам приехал в Норильск 28–летним в начале войны со знаменитой командой мончегорцев, начинал на Большом металлургическом заводе, первый орден получил в год Победы — за наш металл. Непросто он ему дался, в неполные сорок — сердце не выдержало. Терпогосова похоронили рядом с отцом Ваганом Григорьевичем (они родом из Осетии), которого не стало за полгода до ухода сына.

15 июля, когда мы будем отмечать главные городские праздники, забытому нами славному металлургу В. В. Терпогосову исполнилось бы 93 года. Что уж тогда говорить о сотнях и сотнях захоронений простых норильчан, к которым уже давно никто не приходит. И только черные флаги зацепившихся за облупившиеся оградки мусорных мешков шепчут о беде. Порой так осуждающе прошелестят над ухом, что мурашки по спине...

Побороть гада

Два года назад, впервые за много лет, на старом кладбище устроили уборку. По инициативе молодёжи из «Единой России». Горожан оповестили заранее, и на зов пришли ребята и взрослые из других общественных объединений, был в рабочей одежде и глава депутатов.

За четыре часа на жаре, да с комарами удалось собрать пять (!) «КАМАЗов» мусора. Сама свидетель — часть кладбища, прилегающая к автовокзалу и к улице Нансена, стала чище. Пенсионеры в тот день, как могли, позаботились и о месте захоронения Терпогосовых. «Заполярка» писала об этом в надежде, что руководство Заполярного филиала, обладая и силами, и средствами, благородно обратит внимание на мемориал, но ничего подобного не случилось. Может, побоялись, что придётся взвалить на себя и всё остальное? Но первая попытка побороть гада забвения силами общественников всё же удалась...

Летом прошлого года «единороссы» снова созвали народ. Одна из участниц этого субботника, норильчанка с полувековым «стажем», Эдита Эдуардовна Кучкина позднее рассказывала мне, что показала молодёжи место захоронения пяти туристов из комсомольского десанта 1956 года, которые трагически погибли на реке Ергалах. Ребята расчувствовались, заботливо прибрали могилки и покрасили общую оградку. Помогли установить и разорённую кем–то чашу (второй символ искусства эскулапов — змею неизвестные однажды «увели» навечно) на памятнике хирургу Силантьеву. На его могилку Эдита Эдуардовна ходит с подругой — невесткой хирурга, лечившего больных в Норильлаге. Пожилые женщины приносят с собой нехитрую поминальную снедь, которую оставляют на других брошенных захоронениях некогда знакомых норильчан.

Встретимся на Страшном суде

Неделю назад пришли на старое кладбище с Андреем С., внештатным корреспондентом «Заполярного вестника», мы познакомились ещё во время первого субботника. Он получил задание редакции, а я как раз собиралась по теплу навестить могилу Терпогосовых и посмотреть — не изменилось ли что на погосте. За год, со времени прошлого субботника, нанесло новый хлам, да и не всё по силам было убрать энтузиастам за две прошлые кампании. Какая–то подозрительная компания пристроилась в сплетении оградок, вспархивали испуганные птицы и безмолвно рассказывали свои истории неизвестные нам дети и взрослые с едва сохранившихся снимков. На большинстве могил — ни надписей, ни фото...

Часто можно было только догадываться, что здесь кто–то упокоился — ни ограждения, ни памятника на одиноких, едва заметных холмиках. Андрей, часто поражённый, что–то наговаривал в диктофон, я молилась за упокой души тех, чьи имена удавалось разглядеть на памятниках. Честно скажу, у меня не было тяжести на душе, — такой, какую испытала, в первый раз придя сюда. От разрухи, мусора, заброшенности, стыда... Сегодня уже понимаю, что все мы встретимся на Страшном суде, ответим за всё и получим заслуженное место в вечности.

Так будет с каждым из нас, когда придёт положенный час. Вот только ещё не поздно позаботиться о спасении души и уходом за могилами земляков. Вы же понимаете, что к этим людям, которых хоронили на старом кладбище с конца сороковых до конца шестидесятых годов, не могут прийти родные, потому что умерли или уехали с Севера.

И на Голиково, кстати, тоже уже больше половины таких могил. Мне об этом рассказала его директор Марина Юрьевна Алексеева, она тоже коренная норильчанка.

Старое кладбище на Нансена не относится к её «парафии». По её словам, судьба (и территория) забытого кладбища сейчас в ведении городского хозяйства.

Другая коренная — Людмила, которая позвонила в редакцию и рассказала, что в прошлое воскресенье видела на Голиково вылезающие из–под земли гробы (под номерами, в новой части погоста), сказала мне, что ни в каких «кладбищенских» субботниках участвовать не будет. Достаточно, что она следит на старом кладбище за могилкой своего дяди, а за уборку технического мусора, хоть какое–то человеческое благоустройство должна нести ответственность администрация, которая допустила такой беспредел в городе. В городе, который не хочет помнить своих корней. А мы–то, его живые клеточки — горожане, хотим?

Жила–была красавица

Уходя со старого погоста, задержались у памятника с фотографией красивой женщины — Александры Фёдоровны Тюриной. Судя по надписи её, сорокалетней, не стало в 1965–м. На могилке лежали конфеты. Может, кто–то мимо проходил... Или ещё живы родственники, тогда интересно бы с ними встретиться.

И тут я вспомнила книжку «Кладбищенские истории» умницы и фантазёра Григория Чхартишвили, больше известного под псевдонимом Борис Акунин. Так что он не только про Фандорина сочиняет, а, вдохновившись памятниками на знаменитых кладбищах мира, рассказывает нам... нет, не страшилки, а очень тонкие истории. Клад таких неповторимых, реальных историй, даже не сомневаюсь, хранит и наше старое кладбище... Одну из них, по которой можно изучать историю Норильска, мне рассказала «стопроцентная норильчанка» Светлана Ивановна Бубнова.

На днях, не дожидаясь, пока «Молодая гвардия» или ещё кто–нибудь хороший объявит субботник на историческом погосте, мы возьмем метлу из суровых прутьев и пойдём делать уборку на могилках её дедушки и бабушки. А ещё — Зинаиды Михайловны Сивковой, сестры её матушки, известной в прошлые годы учительницы младших классов 6–й школы. Она скончалась от неизлечимой болезни в 36 лет весной 1965 года. Ещё раньше не стало её первого мужа — Николая Копытько, который погиб в 24 года на руднике «Медвежий ручей», он тоже здесь похоронен. За этим казаком из Славинска красивая и умная Зинаида пошла на край света, их дочка Людочка родилась на дрейфующей льдине в Карском море, роды принимала бывший военврач Лидия Александровна Аникина. Сирота Людочка выросла (разве ж девочки со льдин сдаются?) и стала преподавателем Норильского музучилища, сейчас живёт в Подмосковье. Я не раз раз с ней общалась, но историю её замечательных родителей и необычного рождения узнала лишь благодаря попытке хоть как–то помочь обустроить старый погост...

И был «удушон»...

Несколько лет назад встретила здесь, на старом погосте, плачущего человека. Он прилетел в Норильск, чтобы продать квартиру матери и выполнить её волю — поклониться от всей семьи праху бабушки. Много часов он кружил на небольшом пространстве погоста, но безуспешно. Я не знала тогда, что на Голиково в кабинете директора хранятся два старых «Журнала регистрации похороненных на кладбище Норильска». Во время недавней встречи Марина Юрьевна мне их показала. В одном записи начинаются с января 1954 года. На жёлтой бумаге фиолетовыми чернилами безграмотно и неумело накаляканы (попробуй разбери!) имена и фамилии, причины смерти и адреса почивших. Судя по первым страницам младенцев косило «выспаленя леких», а один из мужчин, помеченный как «192–я л» (номер статьи, лагерь?) — «удушон»... Во втором журнале — записи заканчиваются 1969 годом, там уже записывают грамотнее и лаконичнее...

Марина Юрьевна считает, что на старом кладбище порядок навести можно — убрать мусор, восстановить по возможности таблички, памятники. А для начала сделать план–схему на основе сохранившихся кладбищенских книг. Вот только кто этим займётся?

Не будем позориться

Братья и сёстры, дорогие норильчане, мне совсем не хочется пафоса. Всё ведь очевидно и просто. Неужели не найдётся какая–то созидательная общественная сила, способная объединить людей? Неужели не сможем мы вместе, хотя бы раз в году, в честь Дня города собраться вместе, чтобы навести порядок на старом кладбище? Это ведь будет хорошо! И, если кто–то в одиночку ли, командой ли будет приходить и убирать сколько сможет — замечательно!

А если уж и наши начальники вздрогнут...

В конце концов, не будем позориться ни перед Богом, ни перед памятью тех, кто работал здесь на благо будущих поколений.

Вот такая кладбищенская история. Хотелось бы жизнеутверждающего продолжения...

Ирина ДАНИЛЕНКО. Фото автора. Продолжение темы в следующих номерах «ЗП».